Собственно, удивительное - вот про что. Люди в этих книгах всё-таки на первом месте. Не техника, и не явления, а люди. Описываются их действия, слова, мысли - но и состояния, реакции, отношения. Когда авторы, оправданно считающиеся фантастами, пишут о ситуации конкретного героя, о его переживаниях, состоянии, конкретнее - о надежде/безнадежности, или о злости, или об отчаянии, тоске, не говоря уже про страх, я присоединяюсь к этому герою так же, как, например, в детстве сопереживала героям Линдгрен, а во взрослости - Голдинга. Ничего о способности Стругацких достоверно, до мелочей, остро описывать эмоции своих героев, никогда не читала. Более того, не ждала этого и далеко не сразу, наверное, заметила. От фантастики чего ждешь? Технократичности и, в каком-то смысле, легкости. А она вдруг оказалась переживательная такая.
книжное
Собственно, удивительное - вот про что. Люди в этих книгах всё-таки на первом месте. Не техника, и не явления, а люди. Описываются их действия, слова, мысли - но и состояния, реакции, отношения. Когда авторы, оправданно считающиеся фантастами, пишут о ситуации конкретного героя, о его переживаниях, состоянии, конкретнее - о надежде/безнадежности, или о злости, или об отчаянии, тоске, не говоря уже про страх, я присоединяюсь к этому герою так же, как, например, в детстве сопереживала героям Линдгрен, а во взрослости - Голдинга. Ничего о способности Стругацких достоверно, до мелочей, остро описывать эмоции своих героев, никогда не читала. Более того, не ждала этого и далеко не сразу, наверное, заметила. От фантастики чего ждешь? Технократичности и, в каком-то смысле, легкости. А она вдруг оказалась переживательная такая.
- Post a new comment
- 0 comments
- Post a new comment
- 0 comments
