Как-то так вышло, я не была никогда раньше там, это даже странно. Он прямо на Невском, всё время мимо прохожу. И такой, оказывается, внутри красивый.
Зал. Зеркало в всю стену.
Потолок и антресоли зала-библиотеки. Там в шкафах совсем не только книги, а ещё и небольшая коллекция минералов. Понятное дело, что многие из них я и раньше видела, а всё-таки внушительная глыба амазонита, ярко-зеленый берилл в породе, друза горного хрусталя, сочетающая прозрачно-бесцветные фрагменты с прозрачно-розовыми и прозрачно-зелеными, впечатлили. Обнаружилась также и жеода неизвестно чего, так что некоторые открытия ещё впереди.
Вид из окна зала-галереи. Нормальный питерский август. Серое небо, яркий солнечный свет, мокрые от дождя пятиминутной давности окна. Внутренний двор. Когда-нибудь поснимаю поподробнее и эти украшения тоже.
В одном из залов стоит пара одинаковых подсвечников. Я спросила, почему у гладиаторов детские пропорции фигур, а руки явно длиннее ног. Смотрительница ответила, что не знает, и что до меня этим никто у неё не интересовался. Вот это по-настоящему странно.
Идем вниз, на выставку. Лестница очень просторная, и фотография не передает её красоты, и того впечатления, производимого даже половиной люстры за дверью - а это как обещание.
Выставка М. Шварцмана - самая трудная часть путешествия. Большинство представленных работ ощутимо похожи друг на друга, и можно находить там красоту и гармонию, но крайне сложно обнаружить объект. Художник называл их "иературами" и, судя по всему, спокойно относился к невозможности адекватного и полного описания замысла, логики воплощения, вообще каких-то объяснений. Однако, иногда что-то улавливается. Например, в работе "Притяжение" всё содержание картины, вся эта хаотическая геометрия, стягивается к ярко-желтому центру.
А вот это "Вращение". Не берусь сказать, что здесь вращается, но мне это напоминает супрематизм и немножко - Кандинского, и, кроме того, нравится колористическое решение.
Вообще это как окно в персональный иррациональный мир, и интересно туда заглянуть.
Однако, рискованно представлять себе этого художника автором лишь таких работ. Вот гораздо более конкретный "Давид".
И маленький листочек из раскрытой записной книжки, лежащей в витрине рядом с кисточками и палитрой. Город, люди, транспорт, каждодневная бытность. У художника был не только один основной стиль, но диапазон возможностей за его пределами - однако, это увидит лишь тот, кто не разочаруется непонятностью множества ярких больших работ.
